Доказуемая визуализация знаний началась 435 веков назад. Неандертальский художник древесным углём изобразил шесть тюленей на стенах пещеры у испанского города Нерха. Со времён палеолита видение мира передавалось соплеменникам через петроглифы – наскальные отпечатки и резьбу по камню.
В конце 90-х учился по переписке в заочной физико-математической школе «Квант». Получал книги и проверенные задания на почтамте. Посылки в маленький городок Черниговской области шли из Москвы неделю. Решал задачи на тетрадках в клеточку, оборачивал в крафт-бумагу, подписывал и высылал обратно.
Английский учим с горшка до могилы. Исписываем тетради незнакомыми словами, кладём талмуды под подушку, но в голове не остаётся ничего. Возможно ли экстренно запомнить сотню понятий наиболее распространённых языков? Секрет несложен: составьте ассоциации из родных созвучий.
Ранний подъём, душ, макияж, бритьё, одежда, дорога. Утро понедельника добрым не бывает. Раздражение копится годами. Вселенскую грусть выдают потухшие глаза и спадающие уголки рта. Необходимость улыбаться шефу и коллегам бесит всё сильнее. Опоздание мнится страшнейшим из грехов.
Древние островитяне ценили редкие ракушки. Африканцы складировали бруски соли. Меланезийцы копили свиные хвосты и собачьи зубы. Исландцы платили рыбой. Мексиканцы хранили какао-бобы. Племена Новой Зеландии коллекционировали камни с естественным отверстием в центре. Мы увлеклись цифровоздухом.
Сериал подсознания диагностирует заботы. Усталый разум «крутит» наброски альтернативного прошлого и вероятного будущего. Побег из действительности превращает мозг в проектор переживаний. Индивидуальный сеанс раскрашивает надежды, иронизирует волнения, учит парить в невесомости.
Тащишь бревно – выкладываешься полностью. Пара несёт меньше, чем двое по отдельности. С ростом количества участников вклад каждого уменьшается. С грузами это заметно – взвешиваешь и даёшь нагоняй. А как быть с умственным трудом? Увлечение мозговыми штурмами приучило лениться сообща.
Когда вещают по телевизору или радио, томимся очевидностью сказанного. Но когда подносят микрофон, сквозь оцепенение цедим банальщину, Кастанеду, реже – абзац вчерашней передовицы. Глубина улетучивается, разносторонность схлопывается, пересматривать снятое отчаянно не хотим. Почему?
Приятнейшие по отдельности люди внезапно впадают в непримиримейший конфликт. Встречаться не могут, общаться не желают, а дело стоит, нарывает или хуже того – тухнет. Советчики формируют жужжащие рои: первые опыляют лево, вторые – право, третьи сбивают пыльцу с обоих конфликтёров.
Приятнейшие по отдельности люди внезапно впадают в непримиримейший конфликт. Встречаться не могут, общаться не желают, а дело стоит, нарывает или хуже того – тухнет. Советчики формируют жужжащие рои: первые опыляют лево, вторые – право, третьи сбивают пыльцу с обоих конфликтёров.